2. Школьный товарищ

Школьные товарищи встречаются в книгах Достоевского нередко. В этом нет ничего удивительного: связи между людьми настолько слабы, люди настолько разрознены, что знакомство "со школы", "с детства" связывает многих героев Достоевского. Это не высокая дружба с детских лет, не крепкая духовная связь, это просто общие воспоминания детства, но и они дороги человеку, в одиночку сражающемуся с городом-спрутом, где никто никому не друг и не брат.

Единственное, что теперь связывает Ивана Петровича и Маслобоева, - детские воспоминания. Эти воспоминания - большое богатство для одиноких людей, хотя они вовсе друг другу теперь "не пара", как выражается хмельной Маслобоев, но он и другое напоминает: "...ты был славный мальчуган. А помнишь, тебя за меня высекли? Ты смолчал, а меня не выдал, а я, вместо благодарности, над тобой же неделю трунил. Безгрешная ты душа!"

Мы узнаем, что Иван Петрович и в детстве был честный и добрый человек. Сам же Маслобоев и тогда был нехорош, и теперь связан с какими-то подозрительными личностями, да и о деле своем говорит так туманно и неприятно, что Иван Петрович спрашивает: "Да ты уж не сыщик ли какой-нибудь?"

И действительно, Маслобоев признается: "...не то, чтобы сыщик, а делами некоторыми занимаюсь, отчасти и официально, отчасти и по собственному призванию". Если Иван Петрович никак не может - при всем своем таланте - прижиться в Петербурге, не может чувствовать себя в столице своим, то Маслобоев - несомненно свой в темных, подозрительных углах этого города. Единственное светлое, что осталось в его жизни, - память о школьных годах. Вот что он сам говорит: "Черного кобеля не отмоешь добела. Одно скажу: если б во мне не откликался еще человек, не подошел бы я сегодня к тебе, Ваня..."

Одно из признаний все больше хмелеющего Маслобоева чрезвычайно важно: "Ну, душа, читал! Читал, ведь и я прочел! Я, дружище, про твоего первенца говорю. Как прочел - я, брат, чуть порядочным человеком не сделался! Чуть было; да только пораздумал и предпочел лучше остаться непорядочным человеком. Так-то..."

Слово писателя - великая сила, оно может повернуть всю жизнь человека; вот и Маслобоев "чуть порядочным человеком не сделался!" Но только - чуть не сделался, потому что в мире, где они оба живут, удобнее и выгоднее быть непорядочным человеком. И Маслобоев это сегодня же докажет: там, где Иван Петрович со своей честностью, совестью, добротой бессилен, Маслобоев со своими отвратительными знакомыми имеет большую силу: в тот же день вечером он поможет Ивану Петровичу увезти Елену от Бубновой. Ивана Петровича можно выставить при помощи ленивого дворника; для Маслобоева открыты все двери, его Бубнова боится.

Маслобоев поражает Ивана Петровича (и читателей тоже) совсем уж немыслимым в мире, где он живет, предложением: "Послушай же откровенно и прямо, по-братски (не то на десять лет обидишь и унизишь меня), - не надо ли денег? Есть. Да ты не гримасничай. Деньги возьми, расплатись с антрепренерами, скинь хомут, потом обеспечь себе целый год жизни и садись за любимую мысль, пиши великое произведение! А? Что скажешь?"

Предложение Маслобоева спасительно для Ивана Петровича; если бы он мог расплатиться с издателями, которым успел задолжать немалую сумму, и спокойно сесть за новую книгу! И Маслобоев, видимо, искренен. Но принять эту помощь было бы не в принципах Ивана Петровича, и он отказывается, деликатно, чтобы не обидеть товарища. Но в ответ на душевный порыв Маслобоева Иван Петрович рассказывает ему историю внучки Смита - и прекрасно делает, потому что именно Маслобоев может помочь вызволить Елену от Бубновой. Впрочем, он ничего твердо не обещает, но, оказывается, и о делах Бубновой, и о смерти старика в кондитерской Маслобоев знает. Иван Петрович никогда бы не мог ни узнать, ни услышать обо всем этом, не окажись он свидетелем и смерти старика, и зверства Бубновой. Для Маслобоева знать такие вещи - профессия, он тем и живет, что знает всю грязь, происходящую вокруг него. И тут неожиданно Маслобоев сообщает нечто чрезвычайно важное: "Разыскивал я недавно одно дельце, для одного князя, так я тебе скажу - такое дельце, что от этого князя и ожидать нельзя было...

- А как фамилия того князя? - перебил я его, предчувствуя что-то.

- А тебе на что? Изволь: Валковский.

- Петр?

- Он..."

Ивана Петровича он этим сообщением "ужасно заинтересовал", но ведь Маслобоев - деловой человек, больше он ничего не скажет: "Сказки я умею рассказывать, но ведь до известных пределов, - понимаешь? Не то кредит и честь потеряешь, деловую, то есть, ну и так далее".

Понятие чести оказывается не однозначным. Может быть, человеческая честь как раз требует, чтобы Маслобоев обнародовал, раскрыл "дельце" князя, но есть еще деловая честь - сыщицкая, и она велит держать в секрете все, что узнаешь о своих богатых клиентах. Иван Петрович не спорит, он понимает: Маслобоев зависит от князя, потому что князь платит за услуги тайного сыщика.