Роман о Достоевском

Роман Михаила Никитина о жизни Достоевского в Семипалатинске был написан в середине 40-х годов, а опубликован - в середине 50-х. Сегодня нас удивляет не столько сдержанность, с которой критика тех лет встретила эту книгу, сколько близость ее главного героя нашему современному представлению о нем.

В литературе о Достоевском издавна противоборствуют две версии его "послеострожного" облика. Авторы одной из них изображают Достоевского до конца раздавленным каторгой, полностью изменившим своим былым убеждениям, впавшим в мистицизм и безысходное отчаяние. Авторами противоположной версии Достоевский семипалатинского периода рисуется человеком, сохранившим всю свою веру в идеалы пропагатора Петрашевского, готовым немедля возобновить борьбу за эти идеалы.

Ни к одной из этих версий не подходит сложный образ Достоевского, нарисованный Михаилом Никитиным. Перед нами - страдающий, мятущийся, измученный, но живой Достоевский, перенесший ужасы Петропавловской крепости, безумие спектакля казни на Семеновском плацу, выдержавший четырехлетний ад сибирской каторжной тюрьмы, отбывающий солдатчину в Семипалатинском линейном батальоне. "А он знал, что линейный батальон для него - та же каторга, только иного разряда", - говорит о своем герое Никитин.

"В солдатской шинели я такой же пленник, как и прежде...", - жаловался Достоевский в письме к жене декабриста Н. Д. Фонвизиной, посланном из Омска в конце февраля 1854 года после освобождения из острога. Однако в своей душе он находил "еще надолго терпения" и, отправляясь в Семипалатинск, верил, что впереди "может быть, еще много счастливых дней будет".

Письмо к Н. Д. Фонвизиной определяет важные признания Достоевского, бросающие свет на весь семипалатинский период его жизни. "Я в каком-то ожидании чего-то, - писал Достоевский, - ...и кажется мне, что со мной в скором, очень скором времени должно случиться что-нибудь очень решительное, что я приближаюсь к кризису всей моей жизни, что я как будто созрел для чего-то и что будет что-нибудь, может быть, тихое и ясное, может быть, грозное, но во всяком случае неизбежное. Иначе жизнь моя будет жизнь манкированная" (Письма, т. I. М. - Л., 1928, стр. 143).

В этих словах Достоевского - ключ к его образу, каким он дан в романе Никитина. Здесь мы видим писателя постепенно, но упорно возвращающимся к жизни, к творчеству, жадно и тревожно прислушивающимся к вестям "из России", мучительно пытающимся определить свое место и свою роль в будущих событиях.

Роман "Здесь жил Достоевский" - на редкость лаконичное произведение. Избрав предметом изображения небольшой отрезок жизни писателя (зима 1854/55 года в Семипалатинске), автор романа знакомит нас с тем, как жил Достоевский до каторги, что с ним было в остроге и каким он возвращается к жизни, выйдя за тюремные ворота. Достигается это искусным применением приема ретроспекции: Достоевский не просто вспоминает о своей прошедшей жизни, а восстанавливает в памяти ее картины...

Часто возвращается Достоевский к воспоминаниям о "Мертвом доме", как называл он Омский каторжный острог. И эти возвращения оправданы не только болью пережитого им среди "сильно-каторжных", как называли себя острожники, а и намерением написать книгу о них.

Критики упрекали Никитина в том, что он подражает Достоевскому - и не только в языке, тоне и стиле романа, а и в трактовке отдельных персонажей. Так, исповедь чиновника-пьяницы Исаева они нашли "похожей" на исповедь Мармеладова из "Преступления и наказания", а в образе жены Исаева, Марьи Дмитриевны, обнаружили черты, присущие инфернальным героиням Достоевского.

Нам кажется, что здесь дело не в подражании автора романа Достоевскому, а в чем-то ином. Напомним, что, как установлено исследователями, Исаев послужил одним из прототипов Мармеладова. Не отсюда ли "мармеладовские" черты у Исаева в никитинском романе? Исследователи давно указали на то, что история взаимоотношений Достоевского с М. Д. Исаевой и ее первым мужем нашла отражение в его произведениях, в частности, в романе "Униженные и оскорбленные". И мог ли отсвет стиля и слога этих произведений не лечь на страницы романа Никитина?

Книга "Здесь жил Достоевский" написана рукой мастера. Критики упрекали автора за геометризм ее композиции (в ней 11 глав, каждая из которых разбита на 3 равных подглавки). Но этот прием помог автору создать необычайно сжатый роман, заряженный большим внутренним напряжением.

В апреле 1956 года К. А. Федин писал Никитину: "...Прочел сейчас еще раз - по книге - Вашу повесть в сценах...

Очень хорошо.

С любовью истинно писательской к "предмету" и к самому письму. Не хватает нам подобных книг, и часто грустишь поэтому. Но раз они пишутся - значит, мы не иссякли.

Книга ходила все время по рукам, и читатели хвалят и радуются.

Я только для того и пишу, чтобы сказать, что очень хорошо, и что все рады за Вас, и чтобы Вас поблагодарить".

Публикуя с согласия К. А. Федина его письмо, мы хотели бы сказать в заключение, что разделяем выраженные в нем мысли и чувства, вызванные чтением романа.

К. Ломунов.